Начало см. здесь.

4

На позднем этапе своего существования куро-аракская культура стала современницей другой, весьма интересной и своеобразной археологической культуры Кавказа – майкопской.

Ареал распространения майкопской культуры довольно широк – от Таманского полуострова на северо-западе вплоть до западных районов Чечни на юго-востоке, а местами даже до границ Дагестана без захода в горные районы края [66, c. 199]. Наибольшая концентрация майкопских памятников и наиболее древние из них открыты в Прикубанье, в бассейнах притоков Кубани – Белой и Фарса [66, c. 200]. Древнейшие памятники этой культуры не имеют аналогов на территории Чечни и Ингушетии, где встретились и частично смешались куро-аракские и майкопские племена. Это является убедительным свидетельством поэтапного продвижения майкопцев с запада на восток [66, c. 200-201].

По общепризнанной периодизации наиболее древние памятники майкопской культуры относятся к середине III тыс. до н.э. (Майкопский курган – 2500-2400 гг. до н.э.), а наиболее поздние – к концу III тыс. до н.э. (Новосвободненские дольмены – 2300-2000 гг. до н.э.) [7, c. 43-44]. Однако, как отмечает Р.Ж. Бетрозов, «нельзя исключать того, что… наиболее ранние памятники (майкопской культуры. – Авт.) могут относиться к первой половине III тыс. до н.э., а позднейшие – к началу II тыс. до н.э.» [7, c. 44]. С использованием радиокарбонных датировок ученые ныне значительно удревняют время существования майкопской культуры и относят ее к периоду второй половины IV – началу III тыс. до н.э. [79, с. 111].
Культура майкопских племен была столь высока, искусство столь развито, что некоторые ученые считают вероятным существование на Кавказе в III тыс. до н.э. бесписьменного государства [101 c. 21]. Впрочем, в различных источниках иногда всплывают сведения о каких-то письменных знаках, оставленных майкопскими племенами, однако ничего более определенного об этих письменах в данном случае сказать невозможно. О существовании у майкопцев государства могут свидетельствовать также обнаруживаемые археологами наконечники копий-сарис, потому что подобными длинными копьями вооружались правильно выстроенные фаланги, а подобное построение войск на поле боя – яркий признак государственного упорядочивания армии.

По мнению Я.А. Федорова, майкопскую культуру создали предки адыгских народов (адыгейцы, черкесы, кабардинцы и др.), а далеких предков абхазов он считал создателями дольменной культуры, которая входила в зону майкопской [91, c. 29-30]. Своеобразным выглядит мнение В.А. Сафронова, который роль создателей майкопской культуры отводит каким-то пришлым племенам семитского происхождения [81, c. 47]. В.А. Сафронов, как можно судить по его работе, выдвинул это мнение, основываясь, главным образом, на тех связях, которые обнаружены между майкопскими памятниками и памятниками древнейших арамейцев Харрана, находившихся под сильным влиянием шумерских и эламских культурных традиций [80, c. 47].

Впрочем, эти связи можно объяснить и иным, не столь радикальным, образом, как это и сделал, к примеру, Я.А. Федоров. Мобилизовав обширный археологический, антропологический и лингвистический материал, Я.А. Федоров пришел к выводу о господстве в восточном Причерноморье в рассматриваемую эпоху абхазо-адыгско-хаттской языковой общности [91, c. 64-65]. Внутри этой общности вполне могли перемещаться какие-то культурные элементы семитского мира, с которыми она соприкасалась на юге и юго-востоке. А хатты – древнейшие «родственники» абхазо-адыгов, не только соприкасались с цивилизациями древнего Ближнего Востока, но и сами в значительной мере повлияли на этнокультурный и хозяйственный облик этих цивилизаций.

Один из народов хаттского происхождения – кашки – и явились, по мнению Я.А. Федорова, тем этносом, который принес с собой на Северо-Западный Кавказ элементы ближневосточных цивилизаций. Ученый пишет: «На заре медно-бронзового века связи с Ближним Востоком еще более окрепли. Этому могли способствовать события, в корне изменившие обстановку в Малой Азии в III тыс. до н.э. Речь идет о вторжении в Малую Азию индоевропейцев (лувийцев)» [89, c. 66-67]. Далее говорится о продвижении кашков, оттесненных лувийцами, по Анатолии к Кавказу. События эти происходили в начале III тыс. до н.э., то есть совпадают по времени с появлением майкопской культуры [89, c. 67].

Л. Клейн поддерживает это мнение, основываясь на своих собственных исследованиях. Ученый пишет: «Кашки… никогда не подчинялись Хеттской империи, вечно тревожили ее набегами и наконец, как недавно установлено, сломили ее мощь. Ассирийские источники донесли до нас и другое название кашков – апешла. Позже античные авторы рассказывали об апсилах. Снова совпадение: это другой западнокавказский народ – абхазы. Армяне до сих пор называют их апшилами, самоназвание абхазов – апшуа. Значит, древние “кашки-апешла” ближайшие родственники современных абхазов и адыго-черкесов, а предки их всех – на юге, там, где культура Гавра. Ее бросок на север и появление майкопской культуры – единственная возможность объяснить появление западнокавказских языков на Кавказе: позже археологии не сыскать обширной миграции из очага древневосточных цивилизаций на запад и северо-запад Кавказа, на Кубань. Один из царей этих пришельцев с юга и лежал в Майкопском кургане» [48, c. 68].

В последнее время все большую популярность приобретает мнение, что майкопскую культуру создали переселенцы из зоны бытования т.н. лейлатепинской культуры 4350 – 4000 гг. до н.э., распространенной в западных районах Азербайджана и связанной своим происхождением с Убейдом и Уруком. Некоторые специалисты считают, что эти переселенцы, создавшие майкопскую культуру, являлись носителями гаплогрупп J2 и J1, тогда как основное население в зоне распространения этой культуры являлось носителем гаплогруппы G2 [43, с. 196]. Учитывая, что в наибольшей степени гаплогруппы J1 и J2 на Кавказе распространена среди нахчийцев (чеченцев и ингушей), здесь уместно напомнить, что и по языковым данным нахчийцы занимают как бы срединное положение среди других кавказских автохтонов. Р.М. Мунчаев писал по этому поводу, что «в нахских языках (нахчийских по нашей дефиниции. – Авт.), распространенных на той территории Кавказа, где и наблюдается поразительный симбиоз куро-аракской и майкопской культур, обнаруживаются наиболее тесные связи как с остальными кавказскими языками, так и с хуррито-урартским. Влияние последнего на нахские языки произошло, видимо, в изучаемую эпоху и едва ли в более позднее время» [65, с. 413].

Следует добавить, что определенное влияние на майкопскую культуру, особенно в металлургии, оказали не только переднеазиатские сообщества (посредством миграций и/или культурного обмена), но также создатели куро-аракской культуры. В этой связи Е.Н. Черных, отметив, что огромные курганы майкопской культуры с захоронениями вождей содержат «впечатляющие коллекции металла – меди, золота, серебра», далее указывает, что «весь этот металл связан с южными рудными источниками и производственными центрами (поздний Урук, ранний куро-аракс, синхронные памятники Восточной Анатолии)». И далее следует важный вывод, что «в среде майкопской общности нет ни одного явного свидетельства: а) рудных разработок, б) мастерских по выплавке металла, в) местной отливки бронзовых орудий и оружия в виде литейных форм» [102, с. 71]. Получается, что «майкопцы», несмотря на изящество и богатый ассортимент металлических изделий, получали или завозили эти вещи откуда-то извне, в виде готовой продукции, что увеличивает количество загадок, связанных с этой культурой. 

Известно, что концу III тыс. до н.э. племена майкопской культуры, продвигаясь с запада на восток, сталкиваются на территории современной Чечни, приблизительно на линии Бамута, с племенами куро-аракской культуры. Происходит частичное смешивание «авангардов» этих двух потоков, что должно было сыграть определенную роль в этнокультурных процессах той эпохи.

Говоря о майкопской культуре, невозможно обойти молчанием факт существования на Северо-Западном Кавказе и в Абхазии дольменов.

Огромную работу по исследованию кавказских дольменов проделал В.И. Марковин. Подробно изучив сооружения подобного типа, которые буквально опоясывают земной шар, ученый пришел к выводу, что кавказские дольмены генетически связаны с аналогичными памятниками лишь одного региона – Пиренейского полуострова [57, c. 40-41]. Автор предполагает, что какие-то племена на кораблях пересекли Средиземное море с запада на восток и в рассматриваемую эпоху расселились в причерноморских районах Кавказа [57, c. 41-48]. Более полно В.И. Марковин рассмотрел проблемы, связанные с кавказскими дольменами, в специальной монографии. В этой работе автор уделил большое внимание и лингвистической стороне пиренейско-кавказских связей. Он подобрал солидную сводку высказываний видных языковедов, отстаивающих гипотезу родства языка басков с языками северокавказских народов, в особенности с абхазо-адыгскими языками [58, c. 323-325].

Н.А. Николаева и В.А. Сафронов считают, что происхождение дольменов кавказского Причерноморья связано с проникновением в этот район с северо-запада племен, создавших культуру шаровых амфор [68, c. 175-194] и воздвигавших в некоторых местах своего распространения дольмены. В.И. Марковин ответил на эту гипотезу статьей, в которой решительно ее отверг, подкрепив свои прежние соображения новыми аргументами [59, c. 4]. Я.А. Федоров, соглашаясь с мнением об абхазо-адыгском этническом облике племен – создателей дольменной культуры, считает, что навыки строительства дольменов принесли на Кавказ из Малой Азии кашки [88, c. 81]. В.И. Марковин отозвался об этом мнении не без иронии: «Это утверждение странно, так как сами “кашки” дольменов не строили и в Малой Азии они не найдены» [59, c. 5]. Против этого довода нечем возразить, но один пункт в статье В.И. Марковина требует, на наш взгляд, уточнения. Он отмечает, что не имеется «комплексов куро-аракской культуры на Кубани и характерные для нее предметы не найдены в дольменах» [59, c. 5]. Однако археолог В.Л. Ростунов выявил целый комплекс куро-аракских признаков в дольменной керамике и сделал важный вывод о том, что «процесс активного взаимодействия куро-аракской и дольменной культур происходил в конце III тыс. до н.э. …в западных районах Северного Кавказа» [76, c. 89]. Следовательно, мы имеем основания считать, что создатели куро-аракской культуры взаимодействовали не только с майкопскими племенами, но и со строителями дольменов.

Определенное влияние на этногенетические процессы, происходившие в ту эпоху на Северном Кавказе, оказали и степные племена так называемой ямной культуры. Интересно отметить, что в зоне стыковки майкопской и куро-аракской культур на территории Чечни (Бамутский могильник) особенно отчетливо прослеживаются комплексы, указывающие, по мнению Р.М. Мунчаева, «не только на связи местной культуры с северными степными племенами, но даже на проникновение отдельных групп этих племен на данную территорию» [65, c. 11]. О тесных взаимосвязях степных племен с населением Северного Кавказа в рассматриваемую эпоху писал в специальной статье Я.А. Федоров [89, c. 75]. Влияние древних кавказцев на степные племена было огромным. Достаточно назвать один факт, который приводит специалист по древним металлам Е.Н. Черных: «…около 86% изделий, изготовленных из медно-мышьяковистых сплавов и обнаруженных в степях Причерноморья должны рассматриваться в качестве кавказского импорта» [100, c. 71]. Целый ряд ученых склонен видеть в племенах ямной культуры III тыс. до н.э. древнейшую индоевропейскую общность, хотя такая концепция и не является общепризнанной в научном мире.

5

Мы уже отмечали, что еще в 1965 году Г.А. Меликишвили на основе историко-археологического и лингвистического анализа пришел к выводу, что гибель куро-аракской культуры Закавказья и идентичной ей кирбет-керакской культуры Сирии и Палестины следует связать с вторжением на эти территории воинственных хурритских племен [63, c. 13-23]. Археологический материал позволил ученому датировать появление хурритов в Сирии началом XXIV в. до н.э. [62, c. 14]. В Закавказье хурриты начали проникать со второй половины III тыс. до н.э., но массовое вторжение их в этот регион началось после XXIII в. до н.э., и вследствие этого куро-аракская культура прекратила свое существование [62 c. 16-23].

Независимо от Г.А. Меликишвили, на основании своих собственных многолетних исследований к аналогичному выводу пришел В.Л. Ростунов, крупнейший специалист по куро-аракской культуре. Гибель этой культуры В.Л. Ростунов также относит к периоду конца XXIII – начала XXII вв. до н.э. и связывает с вторжением в Закавказье хурритского племенного союза Уллив (Уллибан), входившего впоследствии в племенную номенклатуру Наири-Урарту и впервые упоминаемого в аккадских и шумерских надписях XXIII в. до н.э. [78, c. 26-27].

Известно, что на смену куро-аракской культуре, уничтоженной, по-видимому, хурритами, пришла так называемая триалетская культура. Б.А. Куфтин в свое время датировал эту новую культуру серединой II тыс. до н.э. [54, c. 81], однако последующие археологические изыскания позволили значительно удревнить эту культуру и стало ясно, что время ее зарождения непосредственно примыкает к времени завершения куро-аракской культуры [62, c. 20]. Совокупность исторических и археологических данных позволила Г.А. Меликишвили признать ареал распространения триалетской культуры северной периферией мощной хурритской империи Митанни, и создателями триалетской культуры, соответственно, хурритов [62, c. 20-22].

Ныне близкое этноязыковое родство чеченцев-нахчийцев с хуррито-урартами можно считать окончательно установленным. Это родство нашло свое отражение в работах многих ученых. Но прежде всего укажем, что одним из диалектов хурритского являлся, по всей видимости, и этрусский язык, распространенный в древности на Апеннинском полуострове (см. об этом у Вяч. Вс. Иванова [39, с. 208-218], а также у В.Э. Орла и С.А. Старостина [70, с. 105-106]. Что касается в узком смысле родства чеченского с хуррито-урартским, то первым, кто еще в 1913 году указал на него, является грузинский исследователь К.М. Туманов [86, 3-117]. В дальнейшем на тесное этноязыковое родство чеченско-нахчийского и хуррито-урартского языков указывали в своих работах Я. Браун и Г.А. Климов [9, с. 50-51], Ю.Д. Дешериев [23, с. 41-51], А.С. Чикобава [103, с. 8], И.М. Дьяконов [32, с. 17-18; 33, с. 21-24], Р.М. Мунчаев [66, с. 413], О.М. Джапаридзе [28, с. 112], А.Ю. Милитарев [63, с. 10-11], Гернот Вильхельм [20, с. 25] и другие специалисты. Подводя промежуточный итог исследованиям в этой сфере, историк-востоковед А.П. Новосельцев отмечал:

«В наши дни окончательно решена этническая принадлежность урартов (алародиев), которые, как это основательно доказано, говорили на языке ныне исчезнувшей языковой группы (ближе всего к ней некоторые центрально-северокавказские языки – чеченский и ингушский» [69, с. 87]. Родство чеченско-нахчийского языка с хуррито-урартскими как доказанный научный факт вошло в целый ряд вузовских учебников [60, с. 7; 71, с. 20; 1, с. 371].

Исходя из общепризнанного родства хуррито-урартского и нахчийского языков, автор данного обзора предложил в своих работах связать начальный этап этногенеза чеченцев-нахчийцев именно с проникновением хурритов на Кавказ на рубеже XXIII и XXII вв. до н.э. В тех же работах была высказана мысль, что хуррито-урартийцы и родственные им нахчийцы в историческом прошлом жили не изолированно друг от друга, а были связаны между собой цепью родственных племен, известных нам из древних и средневековых письменных источников – эры, гергеры, цанары, двалы, кахи, бун-турки и др. [4, с. 45; 5, с. 190]. Названные (и не названные в этом перечне) племена сыграли выдающуюся роль в истории Закавказья и Передней Азии, создавали свои царства и княжества и внесли ощутимый вклад в этногенез армянского, азербайджанского и грузинского народов, и это делает для нас актуальным тщательное исследование истории этих племен.

Если хурриты явились по отношению к местным закавказским древним племенам суперстратом («верхним слоем»), то последние, естественно, должны были быть субстратом («нижним слоем») этногенеза чеченцев-нахчийцев. Смешение вторгнувшихся хурритов с куро-аракскими племенами, в которых можно видеть индоевропейцев, привело к появлению новых «синкретических» культур – триалетской, о которой уже упоминалось, и сачхерской [79, c. 9]. Кроме того, археологами в центральной части Южного Кавказа выделяются еще две подобные культуры первой половины III тыс. – кармирбердская и севан-узерликская, также находившиеся под глубоким влиянием цивилизаций Передней Азии [75, с. 90-91].

Если приведенные доводы верны, то в языке чеченцев-нахчийцев должен наличествовать значительный слой древнейшей индоевропейской лексики. Есть ли индоевропейская лексика в чеченском языке? Безусловно, есть. Стоит оговорить, что древние индоевропейские («арийские») племена, обитавшие на Ближнем Востоке, который, возможно, являлся их прародиной, очень тесно соприкасались с хурритами. «Среда, в которой оказались индоевропейцы, была преимущественно хурритской», – отмечает польская исследовательница Ю. Заблоцка [38, c. 230]. Поэтому и чеченский язык, близкородственный хурритскому [83; 10], должен отражать в своем словаре лексику не отдельно взятого индоевропейского языка (диалекта), а языка-основы, праязыка, что и наблюдается при этимологическом исследовании нахчийского языка. В этой связи А.Д. Вагапов отмечает, что «влияние индоевропейской лексики на нахскую («нахчийскую» по нашей дефиниции. – Авт.) было не только наиболее ранним по времени, но и наиболее сильным по воздействию в процессе формирования словарного состава нахского языка» [11, с. 4].

Все сказанное позволяет нам сформулировать вывод, что начальным этапом этногенеза чеченцев является конец III тыс. до н.э., когда хурриты мигрировали на Кавказ, на территорию проживания племен – носителей куро-аракской культуры. В этих племенах, как мы неоднократно отмечали, можно видеть или индоевропейцев, или, по крайней мере, сильно индоевропеизированные этнические сообщества. Вполне обоснованно считать, что чеченцы-нахчии, чей язык проявляет тесные связи не только с хуррито-урартским, но и индоевропейскими языками, представляют собой потомков тех племенных групп, которые образовались от смешения пришлых хурритов с местными индоевропейскими племенами – носителями куро-аракской культуры.

Чеченско-индоевропейские языковые параллели исчисляются многими сотнями. Решающий вклад в их выявление и классификацию внес блестящий чеченский лингвист А.Д. Вагапов и в кавказоведческих  построениях необходимо учитывать его мнение (высказанное со ссылкой на своего однофамильца, языковеда Я.С. Вагапова), что «индоевропейские и нахские языки состоят в более близких генетических отношениях, чем нахские и дагестанские» [11, с. 6]. Объясняется это тем, что нахчийские и дагестанские языки, включаемые обычно в единую языковую группу внутри северокавказской семьи языков, разделились между собой раньше, чем нахчийские («нахские») отделились от индоевропейских.

В этой связи нелишним будет отметить, что целый ряд ученых-языковедов отвергает включение нахских (нахчийских) в единую группу с дагестанскими внутри северокавказской (или, по более ранней классификации, иберийско-кавказской) семьи языков. В частности, ведущий чеченский языковед Ю.Д. Дешериев еще в 1963 году на основании своих исследований пришел к выводу о необходимости выделить нахские (нахчийские) языки в отдельную группу. Ученый писал: «Внимательное ознакомление с данными нахских языков показывает, что последние обладают структурными, материальными и функциональными особенностями, отличающими их как от абхазо-адыгских, так и от дагестанских языков. Эти особенности и обусловливают необходимость выделения нахских языков в особую – третью – ветвь горских иберийско-кавказских языков» [23, с. 117]. Классификация, предложенная Ю.Д. Дешериевым, ныне стала преобладающей в научных работах по кавказскому языкознанию [95, с. 149].

6 

В контексте затронутой проблемы следует упомянуть и о том, что в физическом облике чеченцев-кавкасионцев наличествуют некоторые черты, которые роднят их с северными европейцами (германцами) – эти черты выявил известный российский антрополог А.В. Шевченко [106, c. 199-201]. Добавим к этому и вывод крупнейшего российского ученого-антрополога В.П. Алексеева о том, что кавкасионский антропологический тип, наиболее характерными представителями которого являются именно нахчийцы, зародился на Армянском нагорье [2, c. 317], древнейшими обитателями которого были хурриты [35, c. 27]. Следовательно, чеченцы-нахчии не только по языку, но и по своему физическому облику проявляют тесное генетическое родство как с хуррито-урартийцами, так и с индоевропейцами.

В этот же ряд признаков, указывающих на тесную связь чеченцев (нахчийцев) с хуррито-урартским миром, должен быть включен и сам эндоэтноним «нохчий». При этом важно указать, что более древняя, первичная форма этого этнонима в многочисленных письменных источниках зафиксирована в форме «нахче» [5, с. 11-15]. Кроме того, следует помнить, что при отсутствии в семитских, греческом и латинском языках звука «ч», в древневосточных и античных текстах существовала особая транслитерация для обозначения составных топонимов, в которых присутствовало самоназвание чеченцев «нахче». Так, древние города под названием Нахчеван (Нахчаван), обозначались в этих текстах как Naxuana, Naksuanna, Naxsuanna [72, с. 223-224]. (См. также [109, т. 20А (40), «Нахичевань»]. 

Многие ученые относят топоним Нахчеван к урартийской эпохе и напрямую связывают его с самоназванием чеченцев – нахче. К примеру, известный немецкий ученый-востоковед Йозеф Карст отмечал:

«Чеченский – перепрыгнувший северный отпрыск праязыка, который некогда занимал гораздо более южную территорию, а именно в доармянско-алародийской Передней Азии. Следы пребывания Nacht;uoi в стране Арарата (то есть в Урарту. – Авт.) обнаруживаются в топонимике, как Nacht;evan, Nacht;uan (Nachidschevan). Только этим объясняется уклоняющийся от нормальной кавказской звуковой системы сильно алародийско-арменоидный характер чеченского языка» [45, с. 29]. Поясним, что алародиями в исторических источниках, начиная с Геродота, часто называют урартийцев, предшественников армян [73, с. 5]. И именно в этом смысле нужно понимать слова Йозефа Карста об «алародийско-арменоидном характере чеченского языка».

Из современных ученых, которые связывают топоним Нахчеван с самоназванием чеченцев, можно назвать З.И. Ямпольского [111, с. 14], а также и других ученых, занимающихся этим вопросом [64, с. 33-34]; [96, с. 75] и т.д.

К.П. Патканов [72, с. 223-224] и К.М. Туманов [86, с. 40-41] со ссылкой на английского ученого Даниеля Хэя (Daniel Hy. Haigh) относили Нахчеван (Naxuana, Naksuanna, Naxsuanna) непосредственно к Урарту (Арарад), отмечая, что название этого города в древневосточных текстах тождественно как шумерской «горе Потопа» Низир (Nizir), так и названию страны Гути (Гутиум). Напомним, что Гути (Гутиум) – это «возвышенное», «поэтическое» название все того же Урарту [30, c. 34]. Что касается названия Арарад (Арарат, Урарту) то оно, возможно, является редуплицированным производным от основы Аратта//Арату, что значит «гора» [110, c. 21]; т.е. «много гор», «гористая страна». Отметим, что и название населяющих страну Гутиум//Гути (параллельное название Урарту) кутиев (гутиев) означает «горцы» [30, с. 299, примеч. 4]. Таким образом, выясняется, что самоназвание чеченцев нахче непосредственно связано с Урарту и, более того, само царство Урарту в древнейший период своей истории называлось Нахчеван (в буквальном значении «страна, местность Нахче» [40, с. 157, примеч. 90]).
Нам удалось обнаружить исходный текст Даниеля Хэя, на который ссылались К.П. Патканов и К.М. Туманов. Вот он:

«В списке чужеземных земель (W.A.I., том II, 50) мы имеем mat Gutium (аккадский) = mat Guti (ассирийский), которому предшествуют Amurre, Subarti и Elam; и снова Naksuanna ki и = Gutium ki, которому предшествует Subartum. На другой табличке (II. 48) мы имеем Naxsuanna = kutu. В таблице географических синонимов мы имеем mat Nizir = mat Guti. Таким образом, Gutium, Naksuanna или Naxsuanna были аккадскими названиями этой земли; Guti и Kutu ассирийские; и они упоминаются до или после Subartum» [94, с. 71-72].
 
Добавим к этому тексту два замечания: во-первых, компонент ki, который мы видим после названий Naksuanna и Gutium, являются (в различных вариациях – ka, ga и т.п.) терминами в значении «страна, место» [87, с. 5]; во-вторых, название Subartum (Субарту//Шубарту), которое в цитируемых Д. Хэем аккадских документах упоминается в одном ряду с синонимическими обозначениями Урарту (Naxsuanna//Naksuanna и Guti//Kutu), означало в древних шумерских и аккадских текстах страну хурритов, которые в этих текстах назывались subir//субареями и локализовывались в Северной Месопотамии [84, с. 1; 41, с. 239]. Примечательно, что с течением веков это название (в форме Шубриа) стало обозначением Сасунских (Сасанских) гор [30, с. 281, примеч. 15]; [33, с. 161]. Вот что пишут о Шубрии специалисты:

 «Последним независимым государством хурритов суждено было стать верхнетигрской Шубрии (хурритское самоназвание "Хурри"). Маленькая Шубрия пыталась воплощать единство погибшей хурритской ойкумены, но была уничтожена ассирийцами в 673 г. до н.э. Хурриты, однако, оставались одним из крупнейших этносов Армянского нагорья и в середине – второй половине I тысячелетия до н.э. были известны своим соседям под именем "матиенов", т.е. "митаннийцев" как свидетельство памяти об их блестящем прошлом.

Реликтовые хурритские государства продолжали существовать и в последующие века (приурмийская Манна с хурритской династией – до аннексии мидянами ок. 590 г. до н.э., княжество Кордуэна на исконной горной прародине хурритов при Верхнем Забе – до армянской ассимиляции уже в раннесредневековые времена), но лишь в качестве вассалов или автономных провинций других держав. Этнос хурритов был ассимилирован ираноязычным населением на протяжении второй половины I тысячелетия до н.э. – I тысячелетия н.э. Из существующих в наше время народов к хуррито-урартам по языку ближе всего чеченцы и ингуши» [1, с. 371].

Население Шубрии (Сасунских гор) до эпохи средневековья, по крайней мере до X века, сохраняло свой урартийский этнический облик и продолжало носить название «хутцы» [56, с. 27], которое акад. Г. Капанцян напрямую связывал с наименованием урартийцев «кутии». Ученый писал: «Имя района Xouth в Сасуне мы можем сближать с именем народа Kuti (Guti), упоминаемого в ассирийских надписях южнее Наирских племен…» [44, с. 132]. 

Таким образом, многие исторические источники указывают на то, что самоназвание чеченцев в его архаической форме нахче связано с регионом Передней Азии, а если говорить более детально, то с Урарту, носившим параллельное название Нахчеван, что означает «страна, местность Нахче». И это согласуется с другими данными, приведенными нами в этой работе, которые увязывают происхождение чеченского народа с Передней Азией и Закавказьем, а если говорить точнее, с хуррито-урартским миром. Как отмечает ряд авторов, хурриты являются древнейшими предками нахских (т.е. нахчийских. – Авт.) народов [53, c. 81]. Эти же авторы далее отмечают, что «север Анатолии и Южный Кавказ около 4 тыс. лет до новой эры был заселен хурритами, представлявшими собой  древний народ, появившийся на территории северной Месопотамии, которые жили группами по западным, южным и восточным окраинам Армянского нагорья вплоть до первого тысячелетия до новой эры. Считается, что хурриты являются предками современных вайнахов (чеченцев, ингушей)» [53, с. 93-94].

Остается к этому добавить, что и сами чеченцы в своих старинных этногенетических преданиях-тептарах напрямую связывают свое происхождение с Передней Азией, откуда «предки племени Нахчу» в древние времена мигрировали на Северный Кавказ через древнюю страну Халиб, расположенную в Причерноморье, на территории исторической Колхиды [82, с. 214].

В заключение можно сказать, что факты из смежных исторических наук, дополняя и подкрепляя друг друга, показывают, как мы могли убедиться, два корня происхождения чеченцев – индоевропейский и хурритский.

Библиография:

1. Александрова Н.В., Ладынин И.А., Немировский А.А., Яковлев В.М. Древний Восток. Учебное пособие для вузов. М., 2008 г.
2. Алексеев В.П. О структуре и древности кавкасионского типа в связи с происхождением народов Центрального Кавказа.//Кавказ и Восточная Европа в древности. М., 1973 г.
3. Амирханов Х.А. Чохское поселение. М., 1987 г.
4. Бакаев Х.З. К проблеме этногенеза вайнахов.//Историко-лингвистические связи народов Кавказа и проблемы языковых контактов.//Всесоюзная научная конференция. Тезисы докладов. Грозный, 1989 г.
5. Бакаев Х.З. Чеченские этнонимы: древность и происхождение. Махачкала, 2021 г.
6. Берни Ч., Лэнг Д. Древний Кавказ. От доисторических поселений Анатолии до христианских царств раннего средневековья. (Пер. с англ.). М., 2016 г.
7. Бетрозов Р.Ж. К древней истории племен Центрального Кавказа. Нальчик, 1982 г.
8. Бетрозов Р.Ж. Происхождение и этнокультурные связи адыгов. Нальчик, 1991 г.
9. Браун Я., Климов Г.А. Об историческом взаимоотношении урартского и иберийско-кавказских языков.//V (IX) Научная сессия Института языкознания Груз. ССР. Тезисы докладов. Тбилиси, 1954 г.
10. Булатбиев И.М. Урарто-нахский словарь. Нальчик, 2017 г.
11. Вагапов А.Д. Славяно-нахские лексические параллели. Грозный, 1994 г.
12. Вагапов А.Д. Нахско-славянские лексические изоглоссы: автореф. дисс. канд. филол. наук. Грозный, 2005 г.
13. Вагапов А.Д. Этимологический словарь чеченского языка. Тбилиси, 2011 г.
14. Виноградов В.Б., Дударев С.Л., Мамаев Х.М. Археологические исследования 1980-1984 гг. в автономных республиках Северного Кавказа.//Проблемы хронологии археологических памятников Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1985 г.
15. Гаджиев М.Г. К выделению северовосточнокавказского очага каменной индустрии ранних земледельцев.//Памятники эпохи бронзы и раннего железа в Дагестане. Махачкала, 1978 г.
16. Гаджиев М.Г. О соотношении палеометаллических археологических эпох и культур на Восточном Кавказе.//Конференция по археологии Северного Кавказа. XII Крупновские чтения. (Тезисы докладов). М., 1982 г.
17. Гаджиев М.Г. Северо-Восточный Кавказ как географическая и этнокультурная область.//Древние культуры Северо-Восточного Кавказа. Махачкала, 1985 г.
18. Гаджиев М.Г. К изучению древних культур Северо-Восточного Кавказа.//Древние культуры Северо-Восточного Кавказа. Махачкала, 1985 г.
19. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Тбилиси, 1984 г.
20. Гернот Вильхельм. Древний народ хурриты. Очерки истории и культуры. (Пер. с нем.). М., 1992 г.
21. Грозный Бедржих. Хеттские народы и языки.//ВДИ, 1938 г., № 2.
22. Дедабришвили Ш., Мирцхулава Г. Куро-аракская культура и Центральная Европа. (Постановка вопроса).//Античные, византийские и местные традиции в странах Восточного Черноморья. Тбилиси, 1975 г.
23. Дешериев Ю.Д. Сравнительно-историческая грамматика нахских языков и проблема происхождения и исторического развития горских кавказский народов. Грозный, 1963 г.
24. Дирр А.М. Закавказье как родина арийцев.//СМОМПК. Вып. XXXVII. Тифлис, 1907 г.
25. Джавахишвили А.И., Глонти Л.И. Урбниси I. Археологические раскопки, проведенные в 1954-1961 гг. на селище Квацхелеби (Телепи-Кохе). Тбилиси, 1962 г.
26. Джавахишвили А.И. Строительное дело и архитектура поселений Южного Кавказа в V-III тыс. до н.э. Тбилиси, 1973 г.
27. Джапаридзе О.М. К этнической истории грузинских племен по данным археологии. Тбилиси, 1976 г.
28. Джапаридзе О.М. К раннему этногенезу кавказских племен.//Историко-филологические изыскания. Тбилиси, 1980 г.
29. Дыбо В.А. Язык – Этнос – Археологическая культура.//Глобализация – этнизация. Этнокультурные и этноязыковые процессы. Кн. I. М., 2006 г.
30. Дьяконов И.М. Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту.//ВДИ, 1951 г., № 2.
31. Дьяконов И.М. Некоторые лингвистические данные к проблеме связей населения Восточного Кавказа и Закавказья с Древним Востоком в III-I тыс. до н.э.//Материалы семинара по проблеме происхождения и формирования азербайджанского народа. (Тезисы докладов). Баку, 1966 г.
32. Дьяконов И.М. Языки древней Передней Азии. М., 1967 г.
33. Дьяконов И.М. Предыстория армянского народа. Ереван, 1968 г.
34. Дьяконов И.М. К праистории армянского языка: (о фактах, свидетельствах и логике).//Историко-филологический журнал. Ереван, 1983 г.
35. Дьяконов И.М. Пути и судьбы.//Знание – сила № 9, 1988 г.
36. Дьяконов И.М., Старостин С.А. Хуррито-урартские и восточно-кавказские языки.//Древний Восток. Этнокультурные связи. М., 1988 г.
37. Дьяконов И.М. Языковые контакты на Кавказе и Ближнем Востоке.//Кавказ и цивилизации Древнего Востока. Орджоникидзе, 1989 г.
38 Заблоцка Ю. История Ближнего Востока в древности. (Пер. с польск.). М., 1989 г.
39. Иванов Вяч. Вс. Древневосточные связи этрусского языка.//Древний Восток. Этнокультурные связи. М., 1988 г.
40. История епископа Себеоса, перевод с четвертого исправленного армянского издания Ст. Малхасянца. Ереван, 1939 г.
41. История древнего Востока. Часть 1. М., 1983 г.
42. История Древнего Востока. Часть 2. М., 1988 г.
43. Кагазежев Ж.В. Древние культуры Северного Кавказа: проблемы происхождения и этнических взаимосвязей.//Известия Кабардино-Балкарского центра РАН, № 6 (92). История. Археология. 2019 г.
44. Капанцян Г.А. Историко-лингвистическое значение топонимики Древней Армении.//Историко-лингвистические работы. Т. II, Ереван, 1975 г.
45. Karst Joseph. Ph. D, Grundz;ge einer Vergleichenden Grammatik des Ibero-kaukasischen, Band I, Strassburg, 1932.
46. Carter T, Shackley M.S. Sourcing obsidian from neolithic ;atalh;y;k (Turkey) using energy dispersive X-ray fluorescence.//Archaeometry. 2007. № 49 (3).
47. Kassian A.S. Hurro-Urartian from the lexicostatistical viewpoint.//Ugarit-forschungen. Internationales Jahrbuchf;r die Altertumskunde Syrien-Pal;stinas. Band 42/2010. Ugarit-Verlag M;nster 2011.
48. Клейн А. Майкоп: Азия, Европа?//Знание – сила, 1987 г., №2.
49. Кинк Х.А. Восточное Средиземноморье в древнейшую эпоху. М., 1970 г.
50. Klyosov A. A., Proceedings of the Academy of DNA Genealogy, vol. 6, No. 5. 2013.
51. Климов Г.А. О лексико-статистической теории М. Сводеша.//Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике. М., 1961 г.
52. Козенкова В.И. Кобанская культура Кавказа.//Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. Археология СССР. М., 1989 г.
53. Кокин А.В., Кокин А.А. Врата Кавказа. К проблеме предков, населявших Кавказ и Ойкумену.//Истоки кавказской цивилизации. Ростов-на-Дону, 2016 г.
54. Куфтин Б.А. Археологическая маршрутная экспедиция 1945 г. в Юго-Осетию и Имеретию. Тбилиси, 1949 г.
55. Кушнарева К.Х., Чубинишвили Т.Н. Древние культуры Южного Кавказа. М.-Л., 1970 г.
56. Манандян Я.А. Народные восстания в Армении против арабского владычества. (Лекция, прочитанная в лекториуме Ереванского Государственного Университета в связи с тысячелетием великого армянского народного эпоса «Давида Сасунского»). Ереван, 1939 г.
57. Марковин В.И. Дольменная культура и вопросы раннего этногенеза абхазо-адыгов. Нальчик, 1974 г.
58. Марковин В.И. Дольмены Западного Кавказа. М., 1978 г.
59. Марковин В.И. Новейшие вопросы изучения дольменов Западного Кавказа в связи с проблемой их происхождения.//КСИА СССР, вып. 177. Неолит и бронза на территории СССР. М., 1984 г.
60. Материалы по истории СССР. Для семинарских и практических занятий. Вып. 1. М., 1985 г.
61. Мачавариани Г.И. К типологической характеристике общекартвельского языка-основы.//ВЯ, 1969 г., №1.
62. Меликишвили Г.А. Возникновение Хеттского царства и проблема древнейшего населения Закавказья и Малой Азии.//ВДИ, 1965 г., № 1.
63. Милитарев А.Ю. Услышать прошлое.//«Знание – сила». № 7, 1985 г.
64. Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда X-XI веков. М., изд-во Восточной литературы, 1963 г., 266 С.
65. Мунчаев Р.М. Из истории раннебронзового века в Чечено-Ингушетии.//Археолого-этнографический сборник. Грозный, 1966 г., Т. I.
66. Мунчаев Р.М. Кавказ на заре бронзового века. М., 1975 г.
67. Мунчаев Р.М., Мерперт Н.Я. Раннеземледельческие поселения Северной Месопотамии. М., 1981 г.
68. Николаева Н.А., Сафронов В.А. Происхождение дольменов Северо-Западного Кавказа.//Сообщения научно-методического совета по охране памятников культуры. М., 1974 г., вып. VII.
69. Новосельцев А.П. Древнейшие государства на территории СССР. Некоторые итоги и задачи изучения.//История СССР, № 6, 1985 г.
70. Орел В.Э., Старостин С.А. О принадлежности этрусского языка к восточнокавказской языковой семье.//Кавказ и цивилизации Древнего Востока. Орджоникидзе, 1989 г.
71.  Павленко Н.И., Кобрин В.Б., Федоров В.А. История СССР с древнейших времен до 1861 года. (Учебник для педагогических институтов). М., 1989 г.
72. Патканов К.П. Ванские надписи и значение их для истории Передней Азии. Часть III.//Журнал министерства народного просвещения. СПб, 1875 г.
73. Пиотровский Б.Б. Припонтийские халдеи и урарты.//Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях института истории материальной культуры. Выпуск V. Изд-во АН СССР. Москва-Ленинград. 1940 г.
74. Пицхелаури К.Н., Дедабришвили Ш.Ш. Археологические исследования на новостройках Грузинской ССР. Тбилиси, 1976 г.
75. Пицхелаури К.Н. Проблема взаимосвязи культур эпохи бронзы центральной части Южного Кавказа с Передней Азией.//Кавказ и цивилизации Древнего Востока. Орджоникидзе, 1989 г.
76. Ростунов В.Л. О куро-аракских элементах в керамике дольменной культуры.//Кочевники Азово-Каспийского междуморья. Орджоникидзе, 1983 г.
77. Ростунов В.Л. Куро-аракская культура на Центральном Кавказе. (К вопросу об истоках и путях миграции).//Античность и варварский мир. Орджоникидзе, 1985 г.
78. Ростунов В.Л. Куро-аракская культура на Центральном Кавказе. (Хронологические и историко-археологические аспекты миграции).//Античность и варварский мир. Орджоникидзе, 1985 г.
79. Ростунов В.Л., Наглер А.О. Об этнокультурных и социально-экономических процессах в Центральном Закавказье в конце III тыс. до н.э.//Археология и вопросы хозяйственно-экономической истории Северного Кавказа. Грозный, 1987 г.
80. Рысин М.Б. Проблемы хронологии и периодизации майкопских памятников Северного Кавказа (радиокарбонные датировки и традиционная археологическая типология.//Культуры степной Евразии и их взаимодействие с древними цивилизациями. Книга 2. СПб., 2012 г.
81. Сафронов В.А. Проблемы индоевропейской прародины. Орджоникидзе, 1983 г.
82. Семенов Н.С. Туземцы Северо-Восточного Кавказа. СПб, 1895 г.
83. Сигаури И.М. К истокам и ареалам нахского этноса. М., 2016 г.
84. Speiser E.A. Hurrians and Subarians.//Studies in ancient Oriental civilization, № 22, Chicago, 1973.
85. Старостин С.А. Культурная лексика в общесеверокавазском словарном фонде.//Древняя Анатолия. М., 1985 г.
86. Туманов К.М. О доисторическом языке Закавказья. Тифлис, 1913 г.
87. Ушаков П.Н., Проблема древнейшего населения Малой Азии, Кавказа и Эгеиды.//ВДИ, № 4, 1939 г.
88. Федоров Я.А. О дольменной культуре Западного Кавказа.//Вестник МГУ. История. 1974 г., №4.
89. Федоров Я.А. Место «майкопцев» в этнической истории Западного Кавказа.//Вестник МГУ. История. 1975 г., №5.
90. Федоров Я.А. Горы и степь.//Вестник МГУ. История. 1978 г., №1.
91. Федоров Я.А. В обход Кавказского хребта и через его перевалы.//Вестник МГУ. История. 1980 г., №2.
92. Федоров Я.А. Историческая этнография Северного Кавказа. М., 1983 г.
93. Forni Gianfranco. Might Hurro-Urartian and North-Caucasian Languages Be Derived from (or Related to) Indo-European?//Atti del Sodalizio Glottologico Milanese. Vol. 2012 No. 7 n.s. 2013.
94. Haigh D.Hy. An Assyrio-Egyptian synchronism.//Zeitschrift f;r ;gyptische Sprache und Alter thumskunde. Band 12. Berlin, 1874.
95. Халидов А.И. Языки и народы Кавказа: вопросы истории и типологии, социо, – этно – и эколингвистики. Махачкала, 2019 г.
96. Халилов Т., Рахимов Я. История Нахчывана в русских источниках.//Журнал «АВРАСИЯ», январь 2014 г.
97. Хансен Свенд. Технические и социальные инновации на Кавказе в IV тыс. до н.э.//Кавказ как связующее звено между Восточной Европой и Передним Востоком: диалог культур, культура диалога (к 140-летию Александра А. Миллера) СПб., 2015 г.
98. Церен Эрих. Библейские холмы. (Пер. с нем.). М., 2003 г.
99. Чебоксаров Н.Н., Чебоксарова И.А. Народы, расы, культуры. М., 1985 г.
100. Черных Е.Н. История древнейшей металлургии Восточной Европы. М., 1966 г.
101. Черных Е.Н. В волнах единого океана.//«Знание – сила», № 4, 1984 г.
102. Черных Е.Н. Кавказ в системе взаимодействий культур степных скотоводов севера и оседлых земледельцев юга (эпоха раннего металла).// Кавказ как связующее звено между Восточной Европой и Передним Востоком: диалог культур, культура диалога (к 140-летию Александра А. Миллера) СПб., 2015 г.
103. Чикобава А.С. Проблема родства иберийско-кавказских языков.//Тезисы докладов на научной сессии по сравнительно-историческому изучению иберийско-кавказских языков Северного Кавказа. Махачкала, 1965 г.
104. Чухуа Мераб. Грузинско-Черкесско-Абхазский Этимологический Словарь. Тбилиси, 2021 г.
105. Шаров О.В. Концепция Г.-Ю. Эггерса о «живой» и «мертвой» культуре.//Кавказ как связующее звено между Восточной Европой и Передним Востоком: диалог культур, культура диалога (к 140-летию Александра А. Миллера) СПб., 2015 г.
106. Шевченко А.В. Антропология населения южно-русских степей.//Антропология современного и древнего населения европейской части СССР. Л., 1986 г.
107. Шмидт Клаус. Они строили первые храмы. Таинственное святилище охотников каменного века. Археологические открытия в Гёбекли-Тепе. (Пер. с нем.). СПб, 2011 г.
108. Энеолит СССР. (Археология СССР). М., 1982 г.
109. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб, 1890-1907 гг.
110. Юсифов Ю.Б. Ранние контакты Месопотамии с северо-восточными странами. (Приурмийский район).//ВДИ, 1987 г., № 1.
111. Ямпольский З.И. О значении слова ван в имени Нахичевань (К анализу имени Нахичевань).//Известия АН Азербайджанской ССР. Серия общественных наук. №1. Баку, 1961 г.